Moments #17. 29 мая 2025

Время играть без мяча

Привет, это Moments — заметки и мысли, не привязанные к конкретным ссылкам и новостям.

Вы могли пропустить:

• The Scope #55 — основной формат рассылки про людей, роботов и неравномерное движение прогресса.

---

161.

Бент Фливбьорг в книжке How Big Things Get Done спрашивает инженера-строителя о том, почему его прогнозы никогда не сбываются. И получает ответ: «если бы мы сообщали заказчикам настоящие сроки и стоимость проектов, то не построили бы ни одного здания».

Не то чтобы точное планирование невозможно. Мой приятель рассказывал про тимлида разработки, который пришел в IT откуда-то вроде спецназа. У него была своя методика управления, по которой задачи сходились день в день. Правда, его все равно не любили менеджеры, поскольку он называл им сроки в два раза больше, чем все остальные.

Фливбьорг на основе цифр и историй убедительно рассказывает о ценности планирования: «в самолете вы бы хотели, чтобы оптимистом был бортпроводник, а не пилот». Но без неоправданного оптимизма в мире было бы куда меньше книг, стартапов, открытий, выдающихся зданий, интересных историй — да и детей, наверное, тоже.

Все же хорошо, что человечество безрассудно.

162.

Я писал в нескольких прошлых выпусках, что в мире очень востребован смысл. Встретил ровно противоположное мнение, что в мире сейчас перепроизводство смыслов. «Смыслы — дешевый товар. Мир ими перенасыщен. У людей возникает тяга к работе с сырым материалом, попытка работать с самой тканью жизни».

Мне кажется, здесь нет противоречия. Мы живем в мире плацебо: кроссовки со смыслом, сосиски со смыслом. Бесконечные рекламные интеграции, покрывающие собой все, что вызывает интерес. Двойное дно, отсылки, подтексты, пена символов, которые ничего уже не значат. Это все усложняет и не имеет отношения к ответам на вопрос «почему?» и особенно «зачем?»

Простота и смысл находятся близко друг к другу. Когда мне приходит в голову какая-то мысль, я ищу способ сформулировать ее кристально ясным способом. И даже если использую сложные слова, то лишь для того, чтобы самому понять, что они на самом деле значат.

163.

Эрнест Хемингуэй однажды сказал о колумнисте Джимми Кэнноне, что тот писал каждую колонку так, чтобы завершить ей литературу.

При этом Кэннон формально писал о спорте — точнее, спорт был для него поводом поговорить про себя, мир вокруг, американскую жизнь в целом. Тема всегда менее важна, чем намерение, и литературу при желании можно создать хоть из рубрики с рецептами.

Но иногда у Кэннона совсем не было поводов завершать литературу, и он писал в своей колонке «о вещах, о которых меня никто не спрашивал». Американские журналисты вспоминают эти тексты с ностальгией, но примеры, что я смог найти, лежат где-то между стэндапом и дедовским бурчанием:

Зачем лысые люди носят бакенбарды? Они так выглядят еще более лысыми. Людям, которые обращаются ко мне «друг», трудно будет со мной подружиться.  
Никогда не мог понять, зачем в солонке часть с одной большой дыркой.  Мне не хватает смелости, чтобы курить в постели. 

Но мне нравится это сочетание: в одно воскресенье эссе уровня Пулитцера, а в следующее — набор непрошеных наблюдений. И читатель никогда не знает, что будет в следующем номере. Выглядит как жизнь.

164.

Когда-то по дизайн-изданиям разошлась история, впервые опубликованная в журнале Dot Dot Dot. В 1950-х годах швейцарский дизайнер Эрнст Беттлер получил крупный заказ от фармацевтической компании Pfäfferli+Huber. Он знал, что компания когда-то сотрудничала с нацистами и тестировала препараты в концлагерях, но все же согласился на работу.

Беттлер создал серию постеров с лицами и надписями: по отдельности они выглядели выразительно и современно, но когда их развесили рядом на улицах, то изображения складывались в буквы N A Z I. Разразился скандал, и через полтора месяца компания потерпела крах.

Историю перепечатали в антологиях и учебниках дизайна, пока через два года кто-то не решил проверить детали. Такой компании не существовало, дизайнера с таким именем не было и даже швейцарские города из оригинальной статьи были вымышленными — автор Кристофер Уилсон задумывал ее как манифест. Тем не менее она еще долго кочевала из одного источника в другой; дизайнер Майкл Биерут считает, что дело в том, что дизайнеры страшно мечтали хотя бы об одном примере того, как их работа изменила мир. Серьезно, а что еще? История, как Джонни Айв придумал сделать устройства Apple похожими на сантехнику элитных гостиниц, чтобы продавать их дороже?

Могу лишь добавить к Биеруту, что прочитав больше сотни нон-фикшн книг про бизнес, начинаешь видеть, насколько мало в мире интересных историй (только про Kodak и цифровые камеры я читал раз пятьдесят). Неудивительно, что авторы цепляются за любой новый сюжет, который попадает в поле их зрения.

165.

У меня есть странная особенность: я регулярно говорю одни и те же слова одновременно с другими людьми, присылаю сообщения в чат в одну и ту же секунду с ними. Когда нужно разойтись в коридоре — постоянно двигаюсь в ту же сторону, что и человек навстречу, иногда это превращается в клоунскую репризу.

Мне нравится называть это словом «синхронистичность»; Юнг этим называл что-то мистическое, но общая идея та же — необъяснимая одновременность не связанных логически событий. На практике это может означать, что я хорошо чувствую людей, но использую это максимально бессмысленным образом.

166.

Тренер Эдди Саттон на первом занятии спрашивал у юных баскетболистов, как часто мяч бывает у них в руках за время 40-минутного матча. Игроки отвечали: 12, 14, 15 минут. Саттон объяснял им, что на самом деле всего 2-3 минуты: большая часть игры происходит без мяча.

В работе тоже так: даже если вы действительно чем-то заняты восемь или больше рабочих часов, то далеко не все это время делаете что-то, меняющее ситуацию. Остальное время — та самая игра без мяча. В спорте тренеры учат, как проводить это время с пользой; в первую очередь, как оказаться готовым вступить в игру в нужное время и в нужном месте. Продолжая метафору, в офисной жизни это соответствует умению собирать информацию и не тратить попусту энергию. Хорошо информированный энергичный человек в правильной ситуации способен на что угодно.

167.

В 2010 году я очень хотел написать текст для журнала Esquire. К тому времени я специализировался на удивительных историях про спорт, но мне не терпелось выбраться из спортивного гетто. Термин не случайный — не представляете, как в индустрии радуются за тех, у кого получилось выбиться в люди; все радостно вспоминают, что когда-то Дудь писал про голландский футбол и был таким же аутсайдером, как они.

В поисках тем я обнаружил где-то (возможно, в википедии) историю про Генерала Голый Зад — лидера группировки в гражданской войне Либерии начала 90-х, который сражался голым, считая себя неуязвимым. Он наводил страх на всех, пока у него не случилось божественное откровение; тогда он покаялся, научился читать и писать и стал священником. Вскоре я откопал на заброшенном форуме pdf c автобиографией Генерала. Текст выглядел крайне неправдоподобным (жрецы темных культов и все такое), зато очень экзотическим, и его пересказ сам по себе тянул на текст для журнала. Но я продолжил искать — и обнаружил профиль Генерала в фейсбуке. Еще пара кликов — и Джошуа Блахайи добавил меня в друзья.

Я долго смотрел на повседневные фотки Африки в своей ленте и не решался написать, но в итоге собрался с духом, ведь для «Эсквайра» требовалась настоящая журналистская работа. Помню ощущение опасливой эйфории из-за сочетания тяги с темным историям (люблю книги про маньяков и все такое) и внезапной технологической возможности прикоснуться к этому с минимумом риска. Я толком не знал, что спрашивать, и точно не хотел касаться каких-то ужасов прошлого. В итоге я представился журналистом Esquire и выдавил из себя пять случайных вопросов.

Джошуа ответил мне, подробно и по пунктам. В частности, я спросил, правда ли, что ему звонили по телефону и бог, и дьявол. Он сказал, что никогда такого не говорил, и журналисты все переврали. Спросил, действительно ли он умеет обнаруживать ведьм — Джошуа подтвердил, но уточнил, что это должны быть понятные ему виды черной магии. Но несмотря на общую дружелюбность, Джошуа сразу меня раскусил; он начал ответ с того, что не против интереса, но уверен, что мой редактор использует его слова для развлечения европейцев за счет страданий африканцев. Тут не поспоришь: именно этого я и добивался. Я поблагодарил его за ответ, пожелал Африке мира, и потом еще как-то поздравил его в фейсбуке с днем рождения.

Этот текст для «Эсквайра» я так и не написал (написал позже другой, все-таки про спорт, но тоже про одиозного персонажа) — не хватило сил и внутренней честности. Но это научило меня тому, что в современном мире очень легко найти выход на кого угодно. Главное, понимать, зачем — и сможешь ли ты задать тот вопрос, из которого возникнет что-то стоящее.

168.

Ноа Хоули:

«На телевидении мы взаимодействуем с культурой практически в реальном времени. Тебе нужно 10-12 месяцев до того, как идея увидит свет. Создание фильма занимает 5-7 лет. Книга может занять три года или семь. Поэтому, если ты хочешь как-то отразить то, что происходит в культуре прямо сейчас, нужно делать это в телевидении. В случае фильма ты не знаешь, чем мы все будем увлечены через пять лет. Возможно, фильм попадет в точку, но у тебя нет возможности это понять, когда ты начинаешь процесс съемки. С книгами то же самое».

Вещи, созданные изнутри ситуации или по горячим следам — эфемерные, забываются быстро, устаревают немедленно (это, кстати, касается и стартапов, возникающих во время хайпа). Ремарк и Хемингуэй свои полуавтобиографические книги писали лет через десять после событий. «Война и мир» вообще написана через пятьдесят лет после 1812 года. Даже «Социальная сеть» Финчера снята через семь лет после основания Фейсбука, в полном соответствии с правилом Хоули.

Наша оптика не позволяет понять, что на самом деле сейчас происходит, особенно когда изменения не закончились — и поэтому, например, тема искусственного интеллекта пока по-настоящему не осмыслена. Наверняка в современных сериалах уже достаточно сюжетных ходов и шуток про ChatGPT, но чего-то значительного придется ждать еще долго.

169.

Иногда мне забавно, когда я вижу, как люди с одним подчиненным называют себя CPO или какой-то еще серьезной аббревиатурой. Забавно, потому что в больших компаниях у людей такого уровня подчиненные – это старшие вице-президенты, а платят им в основном миллионы и акциями. А еще потому, что я помню период на Sports.ru, когда почти все сотрудники назывались директорами по чему-то: без подчиненных, с очень скромной зарплатой, но зато с красивой формулировкой в трудовой. Особое искусство менеджмента — решать проблемы с помощью правильного выбора слов.

Но с другой стороны, это можно воспринимать иначе. Не как титул, не как статус, а как заранее взятую ответственность за какую-то часть мира. Меня всегда воодушевляли люди, которые воспринимают работу как способ сделать то, что чем они занимаются, больше и заметнее; и не только на уровне личных задач и интересов компании, а в рамках индустрии, страны и планеты.

И в этом смысле все мы — CEO как минимум самих себя.

170.

Курт Воннегут в предисловии одной из книг написал:

Стивену Хокингу и всем остальным, кто моложе меня, я скажу: «Будьте терпеливыми. Ваше будущее придет к вам и ляжет у ваших ног, как собака, которая знает и любит вас, каким бы вы не были».

Существует два вида терпения. Терпение продолжать, несмотря ни на что. И терпение меняться, когда нельзя больше продолжать — потому что любые реальные изменения это процесс, а не одно резкое решение.

Мудрость, как всегда, в том, чтобы отличать одно от другого.

---

Хорошего дня!

Если хотите, напишите мне пару слов на почту kalashnikov.mikhail@gmail.com или в личку — можно задать вопрос, рассказать, почему вы читаете рассылку, или просто познакомиться. Поддержать рассылку можно в телеграме.